День четвертый, часть вторая.
Часа два мы колесили по острову, сняли бешеное количество фотографий – хороших и разных, потом поехали смотреть на замок – сам он не слишком красив, но сверху открывался замечательный вид на остров.
Кстати, по дороге к замку стало ясно, что мопед – все таки не идеальное средство передвижения – тот на котором ехали мы с Эдиком уж очень стонал на крутых подъемах.
Заезжая на стоянку, Женька упал вместе со своим мопедом, еще и придавив при этом Клару. Впрочем ущерб ограничился синяками у них и барабанными перепонками у нас.
Вернулись на яхту, пообедали – в тот момент мы еще надеялись на скорый приезд минитанкера и заправку яхты дизелем. Минитанкер все не приезжал, я позвонил Паше – убедился, что он не приезжал и к ним тоже.
Паша звал пообедать вместе с ними в таверне, но место в моем желудке довольно ограничено – пришлось брать мопед в тщетной попытке “нагулять аппетит” – и часика полтора колесить по острову. Начало темнеть, фары на мопеде конечно были – но работали с переменным успехом – и я вернулся на лодку. Женя с Ромой тоже уехали исследовать остров;
Еще через полчаса Боря с Эдиком взяли женское население лодки – и поехали катать их “с ветерком”, а я засел за карты – разрабатывать маршрут на следующий день.
Вернувшись Боря и Эдик убрали со стола морские карты, заменив их игральными -и сели учить Клару игре в преферанс,я-же еще полчасика покатался с Ромой и Женей – они как-раз заскочили “в гости”.
Мы еще полчаса писали пулю, а потом пришла Оля со “Скопелоса”. Она долго и воодушевленно рассказывала как классно они провели время в местной таверне – заплатив за это сущие копейки, к тому времени травмы от посещения миконосовского заведения общепита успели зарубцеваться и мы решили “дать им еще один шанс”, что и произошло на следующем острове.
Спать легли рано – следующий день готовил большой переход.
День пятый
Пойдя утром в душ я встретил harbour master’a и сказал ему что заправщик так до нас и не доехал. Тот, понизив голос, признался, что больше всего в греках ему мешает вот эта безалаберность и необязательность.
Мда, “Восток, Петруха, дело тонкое” .
Швед снова позвонил заправщику, тот пообещал немедленно приехать, в его ожидании наш разговор стал еще более интересным.
– ” You guys, are from Russia”
– ” No, we’re from Israel”
– ” But you’re speaking russian ?!”
– ” Yes, we do”
Его лицо показало глубокую работу мысли, и через пару секунд он продолжил:
– “So, all of you have immigrated from Russia to Israel”
– “Yes, we did”
Он еще призадумался:
– “So, you’re jews !”
– “Yes”
– “But where are your …” слов он не нашел, но руками показал пейсы и шляпу.
Рассказать ему подробнее о еврейских традициях я не успел: мимо нас прополз Макс. По его лицу было заметно, что вчера он неплохо погулял. Швед тоже обратил на это внимание.
– “This guy had a rough night” с завистью сказал он.
Я согласился.
Дальнейшей нашей беседе помешало прибытие заправщика.
“Скопелос” пополнил свой запас топлива без особых приключений, с “Эсмеральдой” все было гораздо интереснее. Выяснилось, что машина не может заехать на наш причал – мешали такие бетонные столбики, уж не знаю зачем их там понаставили,
но нам пришлось перетаскивать заправочный шланг через семи-восьмиметровую бухточку отделявшую причал от дороги – для этой цели я взял длиннющую веревку, по суше перенес один ее конец к танкеру, заправщик привязал конец дизельного шланга к веревке – и мы перетащили его через бухту. Зрелище было еще то, жалко что сфотографировать не успели. В лодку влезло 76 литров солярки, я заплатил и немедленно отдал квитанцию Кларе – нашему главному аудитору (она сказала, что бухгалтер является неправильным определением ее работы, пускай будет “аудитор” – мне не жалко 🙂
Пока лодки заправлялись водой, мы с Гади продолжили дискуссию относительно дальнейших планов – я хотел дойти до острова Ниссирос, а Гади собирался на Кос.
Договорились “посмотреть по погоде” и наконец вышли в море.
Похоже, что погоде не понравилось то, что мы будем на нее смотреть – начал накрапывать дождь, ветер то приходил, то уходил – у нас снова начал заедать парус (чертов furling main), и тем не менее мы без особых приключений дошли до Ниссироса, по дороге встретив стаю дельфинов и насладившись Роминой ухой из вчерашней скумбрии.
Экипаж Скопелоса готовится к шторму.
Зашли в центральную гавань Нисироса – порт Мандраки (кстати, я видел еще минимум три марины на других островах под тем-же самым названием, интересно, что оно означает на греческом – из ивритских аналогов постоянно лезет на ум “ахуль маньюки”, но вряд-ли оно здесь уместно).
Порт был пуст. То есть совсем пуст – ни яхт, ни кораблей – вообще ничего. Мы удивились, сверились с лоцией – все верно, действительно порт Мандраки – и начали швартоваться.
Где-то посередине этого процесса до меня наконец дошло почему в порту никого не было – при господствовавшем северо-восточном ветре яхту совершенно не по-детски начало бить о пристань. Фендеры вполне надежно нас защищали, но оставаться так надолго было невозможно – пришлось выходить из порта и срочно лезть в лоцию. Согласно последней, в двух милях была еще одна марина – под названием Пали – туда мы и направились. Mеста там почти не осталось – похоже, что многие перебрались из Мандраки – и мы едва нашли свободный закуток между немецкой яхтой и каким-то маленьким греческим катером. Бросили якорь, аккуратно стали кормой прямо в свободную щель – и немцы начали нас убеждать, что якорь лежит недостаточно далеко и при чуть более сильном ветре и волнах наша яхта может задеть их посудину. Решил послушаться их совета, вышли, снова кинули якорь – на этот раз посередине акватории, снова умудрились втиснуться в щель у причала, привязали яхту и пошли гулять по острову. Женька правильно написал в корабельном журнале – остров производит впечатление “ultima thule”, но мне как-раз это нравится – люблю места “на краю света”.
Особое впечатление произвела церковь – прямо напротив причала, с большим крестом на куполе, колокольней, белоснежной стеной – и кондиционером “LG” прямо посередине. Появилась идея сфотографировать церквушку, добавить слоган:
“LG – не морочь Богу голову по мелочам !”
и продать корейцам.
Пошли дальше, наткнулись сначала на фургон с живыми курами, останавливавшийся возле каждого дома,
а потом на громадное здание длиной метров двести – полностью достроенное и облицованное снаружи – и абсолютно голое внутри. Было видно, что последние несколько лет им никто не занимался. Мы некоторое время спорили что-же там все-таки планировали построить – казарму греческой армии, гостиницу, или еще что …
Уже по возвращении на яхту лоция прояснила ситуацию – оказалось греки строили там гидрологический институт. Почему они его так и не достроили – книга умалчивала. Смеркалось, мы повернули обратно и всерьез задумались о вечерней трапезе.
Я прочитал команде лекцию: “как отличить настоящую греческую таверну от ненастоящей”, убедил всех, что то место на Миконосе где мы кушали не может быть настоящей греческой таверной – и мы отправились искать гастрономических приключений на наши задницы.
Кстати, приведу здесь пять основных отличий между “настоящей греческой таверной” (ТМ) и подделками:
1. В настоящей греческой таверне в углу обязательно живут несколько греков. Если они и покидают таверну, то на их место всегда приходят другие греки
2. В настоящей греческой таверне меню нет вообще. И уж тем паче – меню на английском языке. В качестве меню выступает хозяин заведения. Когда ему не хватает слов – он ведет посетителей на кухню и показывает товар (по крайней мере в случае рыбы и даров моря)
3. В настоящей греческой таверне хозяин заведения и официант состоят в более близких отношениях, чем работодатель-работник. Обычно они родственники. Иногда – одно лицо.
4. В настоящей греческой таверне должны подавать минимум один вид рецины (вино с сильным ароматом и привкусом смолы) домашнего приготовления.
5. Если в настоящей греческой таверне используется женский труд (что само по себе редкость), то эти женщины должны еле-еле проходить в дверь …
На набережной – прямо напротив яхты – было шесть заведений удовлетворявших большинству вышеуказанных требований, пришлось использовать совсем несерьезные критерии – одно место мы отвергли потому-что там было накурено, в другом было слишком много людей, в третьем пахло кислой капустой – и наконец после минут десяти разброда и шатаний нам удалось выбрать наиболее достойную таверну.
Дальше все прошло как по нотам – точнее чем японская чайная церемония – очень толстая официантка постелила перед нами клетчатую скатерть и передала стопку тарелок и охапку столовых приборов, а после этого привела к нам шеф-повара – свою маму, практически таких-же габаритов. Та огласила нам по памяти список блюд, мы заказали – и я пошел на кухню выбирать рыбешку, которую мне зажарят на гриле. Порадовал хозяйский овощной суп минестроне – в нем по-моему не было ни одного ингредиента из стандартного супа минестроне, но при всем при этом он был обжигающе горячим и чрезвычайно вкусным. До такой степени вкусным, что я с громадным удовольствием съел аж две тарелки.
Рыбка тоже была неплохой, хотя так как ее в Греции готовят – испортить ее практически невозможно. Домашняя рецина лилась рекой, едой практически все остались довольны – а уходя через два часа домой на яхту, мы обнаружили, что наели всего на четырнадцать евро с носа. Воистину по-божески.
Уже на яхте Арон обнаружил в своем путеводителе, что именно эта таверна считается лучшей на острове. “Где же ты раньше был ? ” – в один голос воскринули мы …
Вдруг откуда ни возьмись появилась свежезакупленая бутылка Метаксы. По скромным подсчетам Ромы выходило что для того чтобы ее опустошить каждый из членов команды должен пить минимум по сто грамм в день. Как водится, теория разошлась с практикой – к следующему утру половины бутылки уже не было. В разговорах о смысле жизни под Метаксу я не участвовал – слишком рано отрубился.
День шестой
Мы проснулись рано утром (где-то в половине десятого) и отправились на вулкан – главную достопримечательность Ниссироса.
Ниссирос, как и Санторини – вулканического происхождения. В самом центре острова расположен вполне действующий вулкан. Последнее извержение было почти пятьсот лет назад, но если спуститься в кратер (что мы конечно-же сделали), то можно увидеть как бурлит кипящая от вулканического жара вода и насладиться сильным запахом сероводорода.
Впрочем, до вулкана надо было еще добраться – чем мы собственно с утра и занялись. Арон предложил идти туда пешком, сказав что расстояние составляет всего-навсего восемь километров. Я согласился – при условии, что через три часа мы вернемся. Буквально через пятнадцать минут стало ясно, что мы как-раз воплощаем в жизнь анекдот про старого капитана и триста метров до берега – Арон забыл упомянуть какова вертикальная составляющая этих восьми километров.
Короче – еще минут через пятнадцать мы занялись автостопом. Боря тряхнул стариной и остановил нам греческий грузовичок, водила жестами показал, что места на четверых у него нет – мы уже решили отправить вперед Арона с Кларой, а самим ждать следующий автомобиль, но в этот момент водитель передумал, мы втиснулись в кабину на манер селедок в бочке, и поехали в гору …
Минут через десять водитель опять-же жестами показал, что нам пора вылазить, мы поблагодарили его и пошли дальше по указателю на “Volcano”. Дорога предстояла длинная, но нам снова повезло – на дороге показался туристический автобус.
Боре даже не пришлось пить фанту – и вот мы мчимся к вулкану с группой голландских туристов. Марихуаной в автобусе почему-то не пахло, но мы и так были счастливы.
Вулкан представляет собой эдакий котлован радиусом метров в сто и глубиной в добрые тридцать. Спустившись вниз замечаешь везде ямки с бурлящей водок и клубящимися над ними парами сероводорода.
Вместе с туристам слоняемся по кратеру, фотографируемся в клубах пара сильно
пахнущего тухлыми яйцами, находим водителя готового подбросить нас обратно – до развязки дорог между Пали и Мандраки. Еще десять минуты – и мы снова на яхте.
Проходим мимо ресторанчиков на набережной – Эдик до сих по сидит там, лечится пивом и смотрит на море – вид у него абсолютно счастливый и чрезвычайно безмятежный.
Объявляю получасовую готовность перед выходом в море, Рома идет в еще вчера замеченный нами супермаркет покупать яйца. Время два часа дня, магазин закрыт –
в итоге хозяйка таверны, в которой мы вчера обедали, подарила нам пяток яиц, я звоню по телефону написанному на тумбах с кранами питьевой воды (закрытых понятное дело) – у нас осталось чуть меньше половины нашего водного запаса, гречанка на другом конце линии отвечает, что раньше чем через час она не приедет – и мы, не дожидаясь ее, выходим в море.
Эдик помнит хорошее местечко на турецком берегу под названием Adatepe, туда и лежит наш путь. “Скопелос” опережает “Эсмеральду” на полчаса, за нами – где-то на таком-же расстоянии идет “Алониссос”.
Нам остается минут двадцать до берега когда звонит мой мобильник. “На проводе” Гади. На мой вопрос “Как дела ?” он отвечает: “У нас отказал двигатель во время входа в бухту, мы расхерачили туркам половину причала, сейчас выходим в море, будем там разбираться”.
Мы перебираем несколько самых распространенных поломок такого типа, но симптомы не совпадают. Я включаю двигатель, добавляя таким образом пару узлов к нашей скорости и мы бежим по волнам на рандеву с раненым “Скопелосом”.
Подошли к Adatepe, ориентируясь в основном по GPSу – найти необходимую точку в извилинах турецкого побережья – дело не из простых. Наконец обнаружили искомое место – ресторанчик, пляж, небольшая пристань, но ни “Скопелоса” ни вызванных им разрушений обнаружить не удалось – уже чуть позже оказалось, что благодаря попутному ветру и быстрой реакции команды, Гади сумел развернуться буквально в пяти метрах от причала, крайне удивив этим гостеприимных турок.
Пикантности ситуации добавил тот факт, что греческое побережье конечно расположено прямо через пролив – в пяти милях, но официально – это другое государство, и шансы, что работники “Vernicos”а приплывут ремонтировать свою яхту в Турцию – не слишком велики.
Снова поговорили с Гади, он решил идти на Сими, ближайший к нам греческий остров – на полпути до Родосу. В этот момент я передал трубку Эдику, тот снова расспросил Гади о проблеме и предположил, что лопнул тросик, соединяющий ручку газа с переключателем оборотов внутри двигателя и предложил попробовать добавлять обороты на самом движке. Гади пообещал проверить и отключился, я послал СМСку Женьке на “Алоннисос”: “у Гади отказал мотор, мы вслед за ним идем на Сими”. Буквально через несколько секунд в каюте заскрипела рация – и из нее послышался голос Димы Русакова.
Я снова объяснил ситуацию, мы договорились всеми тремя яхтами идти на Сими, и держать связь раз в полчаса на уже родном и близком 68ом канале. Ровно через полчаса, когда “Алоннисос” снова вышел на связь Гади и сказал коронную фразу шестого дня нашего путешествия: “Русаков, заткнись !”
Голос в рации таки заткнулся. Уже на берегу выяснилось, что это был совсем даже не Русаков, а Женя Проссо.
Очистив таким образом радиоэфир, Гади сообщил мне, что Эдик был таки прав, они сняли кожух с двигателя и теперь у него в команде появилось две новых должности -Славик в роли кочегара, плоскогубцами добавляющий и убавляющий обороты на двигателе, и Оля – связной, она сидит на ступеньках и передает Славику команды от Гади – двигатель сильно гудит и иначе ничего не слышно.
Подошли поближе к Сими, я взглянул на карту – теоретически можно было-бы влезть между островами Нимос и Сими, практически-же никто в здравом уме и твердой памяти этого делать не будет – даже экономя таким образом добрых двадцать минут -уж больно узкое там место …
Уже на входе в гавань самого крупного города на острове – тоже называющегося Сими (я уже писал, что у греков туговато с фантазией, по крайней мере в области географии) мы обогнали яхту Гади и увидели еще одну яхту – прущую прямо через тот самый узкий пролив. У меня ни на секунду не возникло сомнений, что это Женька и конечно-же я оказался прав. В голове мелькнула мысль, что именно в этот момент может наступить апофеоз нашего путешествия – у “Скопелоса” не работает двигатель; “Алониссос” рискует вот-вот сесть на мель – вот веселуха-то настанет. Моряки – народ суеверный, так что я решил ее не озвучивать.
Вечером за стаканчиком виски Женька показал мне страничку в лоции, где написано, что вполне можно плыть через этот пролив, а после еще одного стакана сказал, что и сам здорово испугался когда за полминуты глубина с восьмидесяти метров стала четыре, а и справа и слева от яхты из воды начали вылазить рифы …
Громадная П-образная гавань в Сими, все яхты стоят бортом к набережной – казалось-бы, что проблем со швартовкой не возникнет – ан нет, свободного места не так уж и много (нам все-таки три совсем не маленькие лодки поставить надо), плюс к этому еще одно необычное обстоятельство – по набережной достаточно плотно едут машины, уже темнеет, ты смотришь на пристань – и не можешь ничего увидеть – фары бьют прямо в глаза. Мы находим место для двух яхт, с местом для третьей – сложнее, чтобы его освободить надо подвинуть пятидесетифутовую яхту забравшую себе слишком большой кусок причала. Проходим поближе к ним – ба, да это наши старые знакомые – немецкая яхта с Ниссироса. Криками и жестами объясняем им что от них надо, они поначалу сопротивляются, но в итоге выходят на берег и начинают перетягивать яхту.
В этот момент “Скопелос” входит в бухту, Гади швартует лодку не там где мы организовали ему место, а в самом краю залива – согласно лоции там мелко, но все проходит нормально – мы втискиваемся между “Алоннисосом” и еще какой-то лодкой практически впритык – меньше чем полметра свободного расстояния и спереди и сзади яхты.
Соответственно, зря немцы перетягивали свою лодку – ну да нестрашно, “Arbeit macht frei”.
Тем временем на яхте Гади готовится гигантская попойка – как-никак, а история с мотором могла закончиться совсем по другому – Машка варит картошку, кухня “Эсмеральды” представлена рисом с тефтелями Роминого производства.
Стратегические запасы виски яхты “Скопелос” почти опустошены, но в жизни нет места отчаянию – находим еще полторы бутылки “Jagermeyster” и “Cutty Sark” емкостью в 1.75 литра. Еще до начала пьянки происходят два фотографических события – Memory Stick моего фотоаппарата набит под завязку, я отдаю карточку Гади, он вставляет ее в свой Sony Vaio, перекидываем файлы, Гади случайно нажимает на кнопочку eject – и половина фотографий с этой карточки мгновенно уходят в небытие, включая очень красивые ночные фотографии Сими. Я слишком устал чтобы расстраиваться, снова иду на набережную, снова ставлю фотоаппарат на причальную тумбу высотой где-то метр (очень уж не хотелось тащить из Израиля штатив), выставляю тридцатисекундную выдержку,нажимаю на спуск… И тут отсутствие штатива играет со мной неприятную шутку – идущая по набережной молодая гречанка в упор не замечает моего фотоаппарата и прет прямо между ним и снимаемым пейзажем, я выскакиваю ей наперерез и пытаюсь не пустить ее в кадр. Дальше – замедленная съемка, она бросается вперед, ее грудь оказывается в моей руке, она вырывается и убегает – ясен пень таки через весь кадр. Я оборачиваюсь ей вслед и слова “Fuck you !” сами покидают мое горло.
В этот момент ловлю на себе совершенно очумелый взгляд Гади, который тоже не заметил фотоаппарат. “Это ты с ней так знакомился ???”, спрашивает он …
Пьянка заканчиваевается глубокой ночью, решено все-таки попытаться устроить пикник на турецком побережье – с этой целью ответственные по кухне “Эсмеральды” и “Скопелоса” завтра утром собираются покупать барана, а я иду спать – засняв таки несколько завораживающе красивых пейзажей ночного Сими.
Поздно ночью Эдик, возвращаясь со “Скопелоса” домой, споткнулся и, как мы тогда думали, потянул себе сухожилие. Уже в Израиле выясняется, что на самом деле это обрыв Ахилессова сухожилия – Эдика ногу ждут больница, операция и три недели в гипсе :(((
Моряки, помните – и на суше тоже может быть опасно !
Leave a Reply