Домбай моей юности

Не знаю, сохранились ли еще горнолыжные курорты бывшего СССР и все ли там осталось по- прежнему, но для меня они – Домбай, Чегет, Медео, Бакуриани, – навсегда останутся первой, детской любовью. В те времена – это было так давно, что даже не верится, что это когда-то было, простые советские люди – да и не очень простые, и мечтать не могли о поездке куда-нибудь в Альпы. Путевка на Кавказ – и та была пределом мечтаний любителей горнолыжного спорта. Мне повезло – мой отец был зав. лабораторией одного из московских институтов, должность не слишком большая, но, по крайней мере, путевками – летом к морю, зимой в горы – обеспечивала. Когда мне исполнилось шестнадцать, он решил, что пора ставить на лыжи и меня и повез на Домбай.

Первое мое впечатление – небо. Мы приехали поздно вечером, высадились из автобуса неподалеку от гостиницы, было темно и горы, которые мне так хотелось увидеть, сливались с ночной мглой, пряча
свою красоту до следующего утра, но небо… Небо… Я не могла оторвать от него глаз всю дорогу до гостиницы, и потом, пока отец оформлял номер, стояла на крыльце, запрокинув голову. Средняя полоса России, где я жила, зимой – в Москве, летом – у бабушки на даче, обилием звезд на ночном небе не впечатляет, Большую Медведицу увидеть еще можно, да и та – как будто приклеена на темный плоский картон, а тут…Звезд было – как горошин в консервной банке, им словно не хватало места, они висели одна над другой, чуть ли не сталкивая друг друга с небосклона, и это рождало удивительное ощущение безграничности пространства – ощущение, которого я никогда раньше не испытывала. Если бы Гитлер увидел небо над Домбаем, ему бы никогда не пришло в голову, что Земля расположена внутри твердой сферы – а ему, как известно, такое в голову приходило. Чистое безграничное небо с мириадом звезд – с этого началась моя любовь к горам.

Сами горы я разглядела только на следующий день. Утро в Домбае начиналось в семь – включалось радио, и голос старшего инструктора Володи Павленко приглашал всех на зарядку. Чем-то такие
порядки напоминали пионерлагерь – с той разницей, что пропустивших вроде бы обязательное утреннее мероприятие никак не наказывали. Только замечали в который раз, что размять мышцы перед катанием очень полезно. В первый день своего пребывания на Домбае утреннюю
зарядку я решила посетить, бодро встала, вышла на улицу, – и была ослеплена невероятной красотой, которая меня окружала. Я и до сих пор уверена, что Домбай – один из самых красивых горнолыжных
курортов в мире, хотя, разумеется, далеко не один из самых лучших. Гостиницы расположены в месте, которое не зря назвали Солнечной Долиной – большую часть года там светит солнце. За все время, что я была в Домбае, и в этот приезд и в следующий, там не было ни одного пасмурного дня. Солнечная Долина окружена несколькими красивейшими вершинами , неоднократно воспетыми в творениях известных российских бардов – Эрцог, Домбай, Пик Инэ, Белалакая. А почти рядом с
гостиницей, стоит только спустится к ручью, можно напится чистейшей минеральной воды.

Гостиниц тогда было не так много,Трасс не так много, о подъемниках и говорить не приходится – чтобы поднятся, в очереди приходилось стоять не менее получаса – в лучшем случае. Трассы все в буграх – во всяком случае большую часть времени – один единственый ротрак был неспособен справиться с «ситуацией на дорогах», да и товарищ, на ротраке работающий, не очень-то желел напрягаться. И все-таки природная красота этих мест заставляла вспоминать слова Высоцкого, что «лучше гор могут быть только горы», гостиницы были вполне комфортабельны, даже внешне своей деревянной отделкой напоминали отели где-нибудь в Альпах, а в «Горных вершинах» были даже бассейн с сауной – небывалая роскошь по тем временам. Стоял этот отель у горы «Белалакая», и сначала его хотели так и назвать. Но высокая комиссия принимающих здание распорядилась название сменить – звучание, мол, какое-то аморальное : белое лакаю, красное лакаю… Люди сюда спортом заниматься едут, а не этой ерундой. И хоть вечером поразвлечься было где, но, если мне не изменяет память, все уютные
местечки закрывались ровно в одиннадцать. Хотя, может, я ошибаюсь и дискотеки работали до двенадцати – но точно не позже.

А вот что было безусловно хорошо, так это то, что всем отдыхающим предоставлялись бесплатные услуги инструкторов. На следующий день после приезда всех новоприбывших собрали в кинозале и
поделили на группы – асы, середнячки и «чайники». Инструкторы полагались всем, хотя в группах асов выполняли скорее роль гидов и администраторов, к которым можно обратиться с любым вопросом.
Естественно, кататься рядом с инструктором тех, кто и сам умеет, никто не заставлял – и все-таки приятно, что если тебе понадобиться что-то спросить-всегда есть у кого. Мне повезло – моим
инструктором стал Володя Павленко, считающийся лучшим на Домбае. За две недели из пятнадцати своих «студентов» разного возраста и пола на лыжи он поставил всех, за исключением одной девицы, которая на третий день заработала растяжение и все оставшееся время просто отдыхала, наслаждаясь свежим воздухом.

Первый урок проходил на пологом холмике высотой метра полтора, и начался с того, что Володя осведомился, все ли знают, какая лыжа правая, а какая левая. Естественно, никто этого не знал.
«Объясняю – сказал Володя. – Возьмите лыжи в руки – в каждую по одной. Та, кбторая в левой руке – левая, ну а та, что в правой – правая.» Вот так вот, с шуточками, мы уже день на третий от холмика
при гостинице добрались до трасс на горе. Сначала, естественно, самая короткая и легкая. То есть мне она такой показалась, когда я смотрела на неё снизу -короткая да пологая, и везет туда бугель, а не кресло, спуститься с такой – плевое дело.

Но, как я уже говорила, мне так казалось внизу. А вот сверху все выглядело иначе. Склон вдруг оказался невероятно крутым, почти отвесным, и высотой мог потягаться с Эверестом. То, что спуститься с него я не смогу никогда, мне стало ясно сразу же, как я посмотрела вниз. Но, поскольку проклятый бугель никого обратно не вез, надо было думать, что же делать. Я вцепилась в палки и мужественно ринулась вниз, упала метра через два, пролетела кувырком ещё метров
пять, остановилась и поняла, что спуститься я смогу только ползком. И очень медленно. Инструктор Володя стоял надо мной и уговаривал попытаться ещё раз, проезжающий мимо парень из нашей группы, поднявшийся на гору уже раз третий, предложил: «Давай, Володь, возьмем её за руки, за ноги, и стащим вниз.» Я была только за, но Володя отказался. «Сама справится» – уверенно заявил он и помог мне подняться. Я проехала ещё метра полтора, опять упала, после чего мертвой хваткой вцепилась в Володю и завопила со слезами на глазах: «Володенька, миленький, сними меня отсюда, я больше никогда в жизни на гору не поднимусь!» «Потихоньку, потихоньку,» – уговаривал меня
Володя, и заставил-таки спуститься самостоятельно. Минут пять я была вне себя от счастья, что всё наконец-то закончилась, а я жива, цела и невредима, потом взглянула на совсем уже не страшную горку и встала в очередь на подъемник, удивляясь, а чего это я вообще боялась.

К концу второй недели я поняла, почему горные лыжи являются одним из самых популярных видов спорта – таких потрясающих ощущений, когда ты несешся вниз и ветер свистит в ушах, я не испытывала никогда в жизни. В такие минуты кажется, что, несмотря на то, что у человека нет крыльев, он все-таки способен летать – сила притяжения словно отступают, и на какую-то секунду ты становишся абсолютно свободным и счастливым, пока не споткнешься на очередной кочке и не полетишь лицом в снег. Я словно оказалась членом пестрой птичьей стаи, люди-птицы с крыльями на ногах пролетали мимо меня с криками и песнями, солнце светило так, что многие скидывали костюмы и оставались в плавках и купальниках – кстати, такого количества загорающих на снегу я потом нигде, кроме Домбая, не видела, а мелкие неприятности вроде ушибов и синяков ничуть не мешали наслаждаться жизнью. А по ночам Домбай освещали самые яркие в мире звезды.

И напоследок мне хочется вспомнить ещё один совет незабвенного инструктора Володи: «Что делать, если почувствуешь, что скорость вышла из-под контроля? Расслабиться и постаратся получить
максимум удовольствия – этот спуск может оказатся последним.». А ещё шутку домбайских завсегдатаев: «лыжник в Домбае счастлив два раза в день – утром, когда, наконец, на трассу поднялся, и вечером – когда, наконец, с неё спустился.